Госдума ратифицировала Киотский протокол, семь лет пролежавший под сукном у чиновников. Все это время ученые и зеленые, политики и экономисты спорили, выгодно ли России к нему присоединяться. Согласия нет и сейчас.

Хочется чистого воздуха, а сверхдержавы дышать не дают. В 2001 году США шокировали цивилизованную Европу, объявив о выходе из Киотских соглашений, в то время как именно на Штаты приходится 30% выбросов парниковых газов в атмосферу. К 2003 году стало ясно, что Киотский протокол не заработает без России. Потому что для того, чтобы документ вступил в силу, необходимо не только чтобы он был ратифицирован половиной из 120 подписавших его стран; нужно еще, чтобы эта самая половина обеспечивала не меньше 55% парниковых загрязнений в мире. Вот тут-то и не хватало 17%, лежащих на совести РФ.

Без России тоже можно

Российское правительство подписало Киотский протокол в 1997 году. Теоретически его можно было внести на ратификацию в парламент немедленно, но так не бывает, а у нас - особенно. Не прекращались сугубо научные споры: так ли уж сильно влияет техногенный фактор на глобальное потепление? Не влияет, - говорили маститый академик Юрий Израель, глава Росгидромета Александр Бедрицкий и вообще подавляющее большинство ученых. А если нет, зачем брать на себя весьма дорогостоящие обязательства? - яростно протестовал советник президента Андрей Илларионов. По совету ли Илларионова или сам по себе, но Владимир Путин тоже не раз высказывался по Киотскому протоколу в духе на это пойти не могу- не станем, мол, ограничивать экономическое развитие страны в пользу неоднозначного экологического проекта. Действительно, у нас на повестке дня - удвоение ВВП и социальные программы, а в наличии - сырьевой перекос экономики и хроническая нехватка оборотных средств у предприятий. Три месяца назад Минпромэнерго, Минприроды, МИД и Росгидромет подготовили очередной доклад с анализом Киотского протокола. Снова негативный.

И вдруг сразу далее Владимир Путин по представлению правительства вносит в Госдуму предложение о ратификации Киотского протокола, а Александра Бедрицкого назначает к депутатам своим представителем по вопросу ратификации. Спрашивается: что изменилось и отчего так долго тянули?

С оценкой антропогенного воздействия не изменилось ровным счетом ничего. И противники, и сторонники Киото согласны, что даже полная реализация соглашений позволит снизить мировую концентрацию парниковых газов, по разным оценкам, на 0,8-1,5%. Мало? Ну и что? Альтернатива снижению - повышать, а это, если вдуматься, сродни самоубийству: ни один академик не предскажет момент, когда какая-нибудь сотая доля прцентажа окажется критической и подтолкнет гибельную для человечества экологическую катастрофу.

Зато внешнеполитическая ситуация поменялась. Россия, сколько могла, разыгрывала киотскую карту в переговорном цикле с Евросоюзом, прежде всего, в вопросе вступления в ВТО. Ряд иностранных дипломатов заявил, что следует, сделать русским уступки в обмен на ратификацию Киотского протокола. Итоговый компромисс был достигнут на майской встрече Россия-Евросоюз. Они нам - минимизацию торгово-экономических последствий расширения ЕС и, как следствие, сохранение наших традиционных экспортных потоков в страны десятки плюс в перспективе соглашение по калининградскому транзиту. Мы им - позитивное отношение к киотскому циклу. Путин не мог подвести европейских партнеров.

Кроме того, близок 2005 год, когда в соответствии с директивами ЕС европейцы открывают внутренний рынок продаж квот на выбросы - опционы заключаются уже сейчас. Торговля же квотами на более узких - национальных - рынках предусмотрена законодательством в США, Австралии и ряде европейских стран; в Америке открылась первая в мире биржа по торговле квотами, где зарегистрировались свыше 20 компаний. Не ратифицируй Россия на данный момент Киотский протокол, путь на международный рынок ей был бы закрыт.

Все товары разложу

Между тем на этом рынке нам есть что продать. Пока. За точку отсчета в киотском цикле принят 1990 год: именно до уровня выбросов 1990 года участникам соглашения предстоит к 2012 году снизить объем загрязнений. Оказалось, что нам пока ничего снижать не нужно: ВВП далек от удвоения, дымим мы даже на старом своем промышленном оборудовании меньше развитых стран и вполне вписываемся в заданные рамки. А вот Евросоюзу предстоит ужать выхлопы на 8%. В индустриальных странах стоимость мероприятий для снижения выбросов на 1 тонну эквивалента СО2 (углерод - 90% всех парниковых газов, так же 7% - метан, на остальные 4 газа приходится 3%) составляет от $50 до $10 Покупать российские квоты будут ориентировочно по $10 за тонну на старте и до $30 - по мере развития рынка.

Российский запас до 2012 года оценивается в 300-500 млн. эквивалента СО Назывались запредельные суммы, которые может получить Россия, - до $20 млрд. Реально стоимость вопроса, конечно, куда скромнее. Гендиректор Национального углеродного соглашения (NCU) Степан Дударев оценивает объем мирового спроса в $3,5 млрд., и Россия, понятно, может претендовать в нем на значительную часть. Начальник отдела экономики охраны природной среды МЭРТ Олег Плужников назвал Профилю цифры от $1 млрд. до $5 млрд. Разброс в прогнозе велик, потому что углеродный рынок только начинает формироваться. Но, по свидетельству экспертов, когда Россия определилась в принципе, даже без ратификации цены опционных сделок начали расти и в ближайшем будущем подскочат примерно на 20%. А количество сделок нарастает лавинообразно. По информации Олега Плужникова, их число только за сентябрь 2004 года превысило уровень 2003 года в целом.

Сами по себе

Пока чиновники раздумывали, отечественные компании, заинтересованные в продаже квот, не сидели сложа руки. В июле 2003 года РАО ЕЭС, РусАл, Евразхолдинг, Группа МДМ, АФК Система и другие крупные компании, ответственные за ежегодную эмиссию более 650 млн. тонн СО2 (более трети общероссийского объема), учредили некоммерческое партнерство Национальное углеродное соглашение. Бизнес готов был выйти на рынок самостоятельно, без господдержки. Как сказал Профилю Степан Дударев, уже ведутся переговоры о двусторонних сделках, когда зарубежные компании покупают квоты у российских и отчитываются ими перед своими правительствами. Механизм прост: атмосфера-то общая, без границ, здесь убыло, там прибыло - общий баланс соблюден.

Глава NCU считает, что коммерция вне Киото не утратит актуальности. В европейской системе торговли предусмотрена схема, где субъектами рынка выступают не государства, а сами предприятия. Наш отечественный проект базируется на аналогичных принципах. Немереный российский парниковый фонд дает принцип. возможность именно оптовых закупок и тем удобен закордонным промышленным гигантам, вынужденным приобретать квоты на стороне.

Наконец, принцип. возможность самодеятельности российских предприятий - это страховка от государственной бесхозяйственности, поскольку факт ратификации протокола, конечно, не гарантирует, что власти наладят торговлю квотами быстро и эффективно.

Илларионов не не прав

Однако Россия может постепенно утратить свое преимущество и, развивая промышленность в русле президентской программы, превысить лимиты парниковых выбросов (наш потолок - 30%). Оппоненты Киото считают, что это может произойти уже в 2010-2012 годах. Но в NCU, где провели скрупулезную ревизию, поясняют: чтобы превысить лимит, нужно фактически в полтора раза увеличить количество вредителей - заводов и электростанций, средний срок строительства которых составляет около восьми лет. При этом известно, что основные эмитенты парниковых газов не планируют строить новые крупные производства, которые могут кардинально повлиять на ситуацию.

В любом случае, степень риска зависит от того, как тратить вырученные деньги. Если на экологические инновации и технологии энергосбережения, на исследование и развитие альтернативных источников энергии - запас прочности можно сохранить.

Киотский протокол также предусматривает так называемые проекты совместного осуществления. Индустриальные страны, которым бороться с выбросами накладно (большие вложения в технологии или структурное переустройство промышленности), инвестируют в энергетику менее развитых стран, где сокращение выбросов электроэнергии обходится пока так же малой кровью. Часть сэкономленных объемов выбросов передается стране-инвестору в качестве платы. Наше участие в подобных проектах - вопрос грамотной внешней политики.

В киотском поле по-прежнему много работы для дипломатического ведомства. Зампред думского комитета по экологии профессор Александр Косариков видит, скажем, неплохие перспективы в проектах совместного осуществления с зачетом внешнего госдолга (см. комментарий).

Но самое главное - не допустить дискриминации России как крупнейшего экологического донора. Тот факт, что на территории РФ сконцентрирована четверть мировых запасов леса (все - таки это базовой поглотитель парниковых газов), а в целом около 12 млн. кв. км, или 8% мировой суши, находится вне зоны интенсивного хозяйственного освоения, дает нам основания настаивать, например, на последующей корректировке норм выбросов для РФ. лесов, вод, болот, обеспечивающих сохранение глобальной экосистемы, требует немалых бюджетных средств. Средства наши, а пользуются все.

Кроме того, Россия добровольно примкнула к группе государств, взявших на себя обязательства по снижению выбросов. А таких - меньшинство. Большинство ограничилось совместным осуществлением, значит приемом инвестиций - так тоже можно. Когда речь идет об экономических аутсайдерах, спорить трудно. Но когда в роли реципиентов выступают совсем экономически не слабые Китай (12% мировых парниковых загрязнений) или Южная Корея - все это сильно смахивает на благотворительность.

В минувшую среду добро на полное присоединение к Киото дал и Совет Федерации. И как ни убаюкивай самих себя благоприятными расчетами, риск для России остается. Невыполнение киотских обязательств чревато миллиардными штрафами - такую страшилку озвучивали и на думском заседании. Для этого немного нужно: например, быстренько распродать свободные квоты, а деньги вложить не в экологию, а в... ну вы сами знаете.

Источник: http://is.webplan.ru