Энергетика. Даже если мы где-нибудь вылезем с такой инициативой, и про это пронюхают, это будет позор на весь мир Если мы где

Тем более никто нам не будет платить за ратификацию Киотского протокола - это полоумие. Даже если мы где-нибудь вылезем с такой инициативой, и про это пронюхают, это будет позор на весь мир. Вообще в мировой практике не было прецедента, чтобы кто-то кому-то платил за ратификацию международного договора. Это была бы беспрецедентная акция.
Теперь относительно наших возможных экономических потерь. Все разработки, касающиеся будущей структуры рынка торговли квотами предполагают, и это записано в Киотском протоколе, что квота продается на год. Поэтому если мы продали квоту, то мы ничего не теряем, в смысле своего потенциала, возможностей и т.д. Вообще невозможно представить, чтобы в течение ближайших 20 лет мы имели какие-то потери, связанные с ратификацией и вступлением в силу Киотского протокола. Это просто невозможно представить. Это надо все извратить, выдумать ничего не имеющие с реальностью модели, может быть. Но простите, так можно выдумать все что угодно. То есть, на самом деле, никаких против при ратификации Киотского протокола не существует? Конечно! Дело в том, что в России чудовищное перепотребление энергии, связанное не с холодным климатом, как думает г-н Паршев, это само собой, но связанное с использование устаревшего оборудования в промышленности. Когда у вас на выплавку одной тонны стали уходит на 20-30% больше энергии, чем в других странах, то это не из-за того, что у нас плохой климат, уверяю вас, а из-за того, что у вас доменные печи никудышные, конверторы плохие, соответственно, электросталеплавильная подотрасль развита плохо, капитальных вложений в нее 15 лет не было и т.д. Так вот у нас перерасход электроэнергии именно по технологическим, а не по каким-либо другим причинам, это примерно 20-30%. Мы заинтересованы в том, чтобы это явление устранилось, потому что это лишние, неоправданные расходы, приводящие к перенапряжению в топливно-энергетическом балансе. Причем устаревшее оборудование отличается не только повышенной энергоемкостью, но и низким качеством производимого продукта, большими затратами всех остальных ресурсов, трудовых и прочих. Кроме того, в силу физического износа оно является ремонтоемким и аварийным во множественных случаях. Киотский протокол нам помогает реализовать эту цель. Можно получать деньги от торговли квотами, направляя их на переоборудование тех же теплостанций, тех же металлургических заводов, тех же нефтеперерабатывающих заводов.
Вообще выбросы парникового газа (углекислого газа), из антропогенных самые значительные приходятся на углекислый газ, напрямую связаны с затратами топлива. Чем больше вы тратите топлива, тем больше вы выбрасываете углекислого газа – это ясно. Вообще все выбросы углекислого газа связаны со сжиганием углеводородного топлива, значит нефти, угля, газа, дров, торфа и т.д.
Поэтому под видом экологической решается комплексная задача, которая необходима для того, чтобы модернизовать нашу промышленность, улучшить условия труда, повысить безопасность, со всех точек зрения.
Есть два вида торговли квотами. Первый - из образовавшегося запаса в силу снижения объемов производства, это называется «горячий воздух», если мы продаем квоту из этого «горячего воздуха», то мы вообще абсолютно ничего не теряем, продавая квоты на год. С 1990-ого года прошло 11 лет. Если бы рынок уже существовал, то мы могли бы за эти 11 лет просто кучу денег получить, за то, что кто-то со своих обязательств списал бы то, что купил у нас.
Второй вид продажи квот - прямые инвестиции. Зарубежное предприятие, или страна, инвестирует в нашу теплоэлектростанцию, благодаря этому снижаются выбросы углекислого газа с этой станции. Этот объем, на который они снижают выбросы, делятся м. нами и страной инвестором.
Только от непонимания проблемы можно говорить, что мы потерпим какие-то убытки в результате ратификации Киотского протокола! Но есть так же неприятный прецедент, США отказались от Киотского протокола… США отказались потому, что они должны снизить выбросы парникового газа на 7% в сравнении с 1990 годом, для этого им нужно несколько сотен миллиардов долларов, тут оценки расходятся. А нам ничего не нужно снижать, не требуется затрат для того, чтобы остаться на том уровне, который был в 1990 году, чтобы его не превышать. Штаты должны снизить на 7%, а Европа на 8%, а Япония на 6%. В отличие от них от всех мы автоматически выполнили это требование, да так же и с большим запасом. Почему бы этот запас не продать? Если другие страны, участники Киотского протокола, последуют примеру США, то не будет никакого рынка квот. Дело в том, что Евросоюз ратифицировал Киотский протокол, если ратифицируем сейчас мы, а на нашу долю приходиться 17,5% выбросов, то тем самым будет превышена критическая масса, которая нужна для вступления протокола в силу, - 55%. Дело в том, что на США приходится 30%, на нас 17%.
Фактически Россия с США имеют блокирующий пакет, поэтому без Штатов и России протокол состояться не может. Если мы его ратифицируем, то он вступает в силу. У нас что-то вроде «золотой акции», без которой сейчас никакое решение принято быть не может. Мы присоединяемся к Европе, которая с предельно жестким осуждением относиться к этому шагу США, и мы попадаем в совсем неплохую компанию. Если бы Киотский протокол вступил в силу, то это заставило бы США относиться более внимательно к этой проблеме. Может, потом это заставило бы их и присоединиться к нему. Не в этот президентский срок, так в следующий. 14 марта 2002